Катаева Александра Абрамовна. Воспоминания (1923-2004)

Катаева Александра Абрамовна
Режим чтения


Воспоминания Е.А. Стребелевой. Мой учитель А.А. Катаева

Александра Абрамовна Катаева (А.А. Венгер),доктор психологических наук, свою профессиональную деятельность посвятила вопросам изучения, воспитания и обучения детей раннего и дошкольного возраста как нормально развивающихся, так и детей с нарушениями в развитии. В своих исследованиях А.А. Катаева продолжала научную школу своего учителя А.В. Запорожца в области развивающего обучения.

Александра Абрамовна Катаева (А.А. Венгер) была ученым и Учителем, в ней сочетались как творчество, так и ремесленнические навыки педагогического мастерства. Она много времени отдала консультированию детей с различными нарушениями в развитии и их родителям. Александра Абрамовна как большой Мастер педагогики в каждом отдельном случае при обследовании детей с различными отклонениями в развитии придерживалась четкого ориентира на эмоционально-потребностную сторону каждого ребенка. Ее тезис «иду за ребенком» придавал каждому случаю обследования уникальный, неповторимый урок для наблюдателей этого процесса. В каждом конкретном случае обследования она становилась партнером для ребенка и Учителем для специалистов и родителей.

Фундаментальное сочетание творческого подхода к науке педагогики и настоящего Мастера к общению с любым ребенком в разных возрастных периодах позволяло ей в каждом конкретном случае ответить на вопросы: «Чему и как учить? Что делать родителям? Какова их роль в воспитании ребенка на каждом возрастном этапе? Какие специалисты и чем могут помочь в конкретном случае?».

Умение свободно и широко мыслить, порой неординарно, отличало ее от многих исследователей, с которыми ей пришлось работать.

А.А. Катаева была основным инициатором в подготовке государственных нормативных документов об открытии специализированных дошкольных образовательных учреждений в нашей стране, а также принимала активное участие в открытии этих учреждений.

Под ее руководством проводились исследования в области дошкольной педагогики, дошкольной сурдопедагогики, дошкольной олигофренопедагогики.

В результате этой деятельности защищено 6 кандидатских диссертаций.

Педагогическое мастерство А.А. Катаевой нашло свое отражение в ее многочисленных трудах в области изучения, воспитания и обучения детей раннего и дошкольного возраста с нарушениями слуха и детей с нарушением интеллекта.

Научный подход к развитию психики ребенка, идеи развивающего обучения в области специального дошкольного образования, педагогические технологии продолжают реализовываться в исследовательской работе и практической деятельности ее учеников и последователей: научными сотрудниками лаборатории дошкольного воспитания детей с проблемами развития ГНУ «ИКП РАО», педагогами высших учебных заведений, педагогами дошкольных образовательных учреждений компенсирующего вида для детей с нарушением слуха и детей с нарушением интеллекта, а также родителями, которые консультировали своих детей у Мастера педагогики.

Многогранность исследовательской и практической деятельности А.А. Катаевой отражена в ее основных трудах:

  • «Обучение глухих дошкольников изобразительной деятельности». - М., Просвещение, 1972 г.;
  • «Отбор детей в специальные дошкольные учреждения» (в соавторстве с Г.Л. Выгодской, Э.И. Леонгард). - М., Просвещение, 1972 г.;
  • в докторской диссертации «Сенсорное воспитание и сенсорное развитие аномальных детей» (глухих, слабослышащих и умственно отсталых);
  • «Дошкольная олигофренопедагогика», в соавторстве с Е.А. Стребелевой). - М., Просвещение, 1988, - Владос, 2001, 2005;
  • «Дидактические игры и упражнения в обучении умственно отсталых дошкольников» в соавторстве с Е.А. Стребелевой). - М., Просвещение, 1991;
  • «Дидактические игры и упражнения в обучении дошкольников с отклонениями в развитии» в соавторстве с Е.А. Стребелевой). - М., Владос, 2001, 2004;
  • «Ребенок идет в школу» (в соавторстве с И.И. Будницкой). - М., Педагогика, 1989 г.

Идеи развивающего обучения А.А. Катаевой представлены в многочисленных научных статьях и программах:

  • «Умение видеть и слышать»,
  • «Восприятие пространства и пространственные представления глухих дошкольников»,
  • «О возможности раннего включения семьи в работу по компенсации развития глухих и слабослышащих детей»,
  • «Подготовка аномальных детей к школьному обучению»,
  • «Развитие причинного мышления у глухих детей дошкольного возраста»,
  • «С чего начинается общение?» (в соавторстве с Э.И. Леонгард),
  • «Обучение умственно отсталых дошкольников в игровой форме с использованием показа и словесной инструкции» (в соавторстве с С.И. Давыдовой),
  • «Воспитание и обучение глухих дошкольников»,
  • «Воспитание и обучение слабослышащих дошкольников», 1976, 1983, 1991,
  • «Воспитание и обучение умственно отсталых дошкольников», 1976 и многих других.

Заведующая лабораторией дошкольного воспитания
детей с проблемами развития
Е.А. Стребелева

Воспоминания К. Бромберга. Удивительная Александра

Много лет назад у меня в семье случилась беда. Заболела дочь. У нее появились страхи, галлюцинации и прочие серьезные симптомы. Надо было отправляться к психиатру, уже это одно пугало всю нашу семью... По счастью, я решил поговорить о моих бедах с великим писателем и человеком – Аркадием Натановичем Стругацким, с которым мы тогда часто встречались, потому что вместе работали. Услышав про психиатра, Аркадий Натанович как-то загрустил. Все мы знали, что представляет собой советская психиатрия и к чему могут привести любые, даже самые мимолетные, контакты с ней. Некоторое время мы сидели с Натанычем молча, покачивая головами. И вдруг его глаза вспыхнули, он хлопнул себя по лбу:

– Слушай! Я, кажется, знаю выход!

Он принялся писать письмо, одновременно рассказывая мне об удивительной своей знакомой – Александре Абрамовне Катаевой, докторе психологии.

На завтра я с этим письмом предстал перед Александрой Абрамовной и, стараясь держаться спокойно, поведал ей о наших злоключениях.

Помню её высокую прическу, необычайно внимательные и яркие глаза, обрамленные толстыми стеклами очков. Казалось, она слушала меня всем своим существом и была полностью поглощена моим нервным, сбивчивым рассказом. Уже потом, после, познакомившись с Александрой Абрамовной и ее семьей, я понял, что вот это поразительное умение слушать и понимать само по себе становилось первым этапом лечения. Такой способности я не встречал почти ни в ком.

Когда я окончил свой рассказ о дочке и с трудом перевел дух, Александра Абрамовна кивнула головой, помолчала и произнесла:

– А знаете, познакомьте меня с ней...

Вот так и сказала – не приведите, не покажите, а именно – «познакомьте»...

Скажу сразу, забегая вперед. Именно это знакомство, позднее переросшее в настоящую дружбу, решило все наши проблемы. Мы не пошли к психиатру. Мы больше вообще не ходили к врачам. Александра Абрамовна и её окружение стали для меня реальным подтверждением той фантастики, над которой мы работали со Стругацким.

Тончайший Психолог с большой буквы, Александра Абрамовна действительно интересовалась людьми и умела находить пути к самым замкнутым персонажам. Достаточно сказать, что она, среди всего прочего, специализировалась по налаживанию контактов между нашим шумным миром и... глухими детьми. Рассказывала она об этой своей работе без надрыва, наоборот, весело и с юмором. Глухие подростки в её повествованиях представали личностями яркими и доброжелательными, способными на неожиданные оригинальные шутки. Но я то знал, что такое «глухая популяция». В московских переулках, где всегда правил криминалитет, глухонемых особенно ценили и с удовольствием «ставили на дело». С одноклассниками в школе я осваивал язык глухонемых, чтобы подсказывать друг другу на уроках. Увлекательное было занятие!

Всем семейством мы часто приходили в гости к Катаевым, в их профессорскую квартиру и нас встречала поистине московская семья. Глава её – доцент МГУ Георгий Иванович Катаев (кстати сказать, потомок знаменитого рода князей Кропоткиных), две милые дочери Лена и Маша, производившие очень интеллигентное впечатление и пожилая собака – доберманша Юнга, тоже отличавшаяся великосветскими манерами. Начиналось чаепитие, потом Александра Абрамовна и моя дочка ненадолго уединялись – побеседовать, и мы уходили, наполненные атмосферой этого удивительного дома, казавшегося таким спокойным и надежным, что приобретенного здесь ошущения хватало надолго – до следующей встречи.

Однажды Александра Абрамовна позвонила мне и сказала, что к ним в Академию Педагогических наук с телевидения привезли мешок – именно мешок! – писем, поступивших в адрес моего фильма «Приключения Электроника». Кто-то из аспирантов занялся разбором этого мешка и даже решил делать диссертацию с использованием найденных там материалов. А сама Александра Абрамовна написала большую статью в толстый журнал, посвященную этому событию. Она просила меня прочитать статью и вообще «пообщаться на заданную тему».

Надо сказать, что к этому времени публикаций по-поводу «Электроника» в печати появилось множество, но статья Александры Абрамовны была совершенно непохожа на все, что приходилось читать раньше. Вот как она начиналась:

«Мы часто стремимся заглянуть в души наших детей, хоть что-нибудь узнать о том, что они думают, о чем мечтают, что осуждают и чем восхищаются. Стремимся – и не можем найти надежные пути. Не можем потому, что дети, а еще более того – подростки – чаще всего «застегнуты на все пуговицы» и менее всего желают делиться с нами своими сокровенными тайнами. И вдруг – 60-тысячный поток высказываний, писем, вызванных и наполненных самыми разными эмоциями: восторгом, восхищением, любовью, надеждой, огорчением и, наряду с этим, размышлениями о людях, о жизни, о своем месте в ней, о выборе пути. Высказываний удивительно искренних, продиктованных только одним желанием – быть услышанным и понятым. И все это в ответ на демонстрацию фильма «Приключения Электроника». Давайте же окунемся в этот поток...»

И тут со мной произошло нечто неожиданное. Как вы понимаете, «окунаться в этот поток», то есть читать письма зрителей до того я и не думал! Ну, разве что несколько забавных писем, адресованных мне из-за рубежа, да цитаты в официальных подборках. Представьте себе – только в одном мешке оказалось 60 тысяч посланий, а таких мешков уже было множество в разных инстанциях, в газетах, на телевидении, на «Мосфильме» и студии им. Горького. Нам в группу постоянно звонили и требовали «забрать корреспонденцию». Статья Катаевой заставила меня по другому взглянуть на эту проблему. Здесь я нашел удивительную концентрацию целого ряда проблем, а главное – поразительный анализ той ситуации, которая сложилась у нас в СССР с молодым поколением. Мы много говорили об этом с Александрой Абрамовной. Она знала несравнимо больше меня и ее прогнозы звучали печально. Еще печальнее то, что они полностью сбылись... Сегодняшняя беспризорность, армейская дедовщина, нарастание криминальной волны – все это просматривалось уже тогда в письмах наших зрителей, которые обращались к нам за поддержкой и задавали столь непростые вопросы, что ответить на иные из них прямо и откровенно было в то время невозможно. Но... – это поразительное «но» всегда присутствовало у Александры Абрамовны Катаевой – подводя итог нашей очередной беседе, она вдруг сказала:

– Не падайте духом. Все, конечно, печально, но не так уж окончательно. Посмотрите – как умны эти тысячи детей! Как они наблюдательны и пытливы! Поверьте, они не сдадутся и найдут выход, найдут ответы на свои вопросы. Вот увидите!

Мне оставалось только согласиться.

Вскоре я пригласил Удивительную Александру, как мы в семье её называли, на конференцию в Союз Кинематографистов. Там состоялся серьезный разговор о судьбах советского кинематографа и, в частности, о развитии детского кино.

Слово предоставили Александре Абрамовне. С первых её слов зал, обычно слушавший только именитых ораторов, прислушался и затих. И было от чего.

Профессорским голосом она поведала кинематографистам удивительную байку о том, как определить популярность фильма.

Если письма зрителей в адрес вашей картины приходят без точного адреса и, чаще всего, адресуются прямо персонажу, если почтовые работники по такому, например, адресу: Москва, Штирлицу, доставляют письмо на следующий день на киностудию им. Горького, значит, популярность картины больше в подтверждении не нуждается.

Аудитория не возражала – чего уж тут возразишь!

– Но если доставляя письма по адресу: Москва, Электронику или Сыроежкину наша почта не может доставить их на следующий день, потому что не справляется с колоссальным количеством корреспонденции – это уже сверхпопулярность и она требует особого внимания.

Почтенный зал зашумел. Задеты были все. Но Удивительная Александра знала, куда гнуть.

И в этом нет ничего удивительного, – не сказала, а произнесла она. – Ведь речь идет о детском фильме. В данной группе активность зрителей в десять раз выше. Количество писем, адресованных фильму «Приключения Электроника» во много раз превосходит корреспонденцию даже такой популярной картины, как «17 мгновений весны».

Несколько раз Удивительная Александра задевала за живое сидевших в зале «инженеров человеческих душ». Вот, в частности:

...Нигде в письмах – ни у мальчиков, ни у девочек – ни тени зависти. Наоборот, полный восторг от того, что Электронику и его друзьям удается то, что не удается им самим, что для них недостижимо. Недостижимо? Но в то же время близко, очень близко, почти достижимо. И в этом весь секрет!

Выступление Александры Абрамовны наделало много шума. Мне пришлось отдуваться в кулуарах и пояснять, кто она такая, откуда и почему так хорошо разбирается в проблемах советского кино.

После перерыва к трибуне подошел Ролан Быков. По причине невеликого размера взойти на трибуну он не мог – тогда бы его не было видно из зала. И вот, картинно опершись о недоступное возвышение, он объявил, что полностью согласен с выступлением «доктора Катаевой» и утешить собравшихся относительно популярности их произведений он может легко одним простым соображением: «у нас в стране, друзья мои, все кино – детское...». И с тем картинно удалился.

Далее, как пишут в стенограммах – «шум в зале». И все, кто выступал вслед за Удивительной Александрой, тайно или явно полемизировали с ней. Короче говоря, наша Александра Абрамовна задала тон этой конференции Союза Кинематографистов.

С той поры прошло много лет, но я до сих пор помню удивительную скрытую энергию Александры Абрамовны, её гипнотическое воздействие на окружающих, излучаемое ею добро. Наверное, именно так должны были бы «чувствоваться» добрые волшебники. И если бы мне довелось снимать что-то о них, я постоянно видел бы перед собой образ Удивительной Александры и старался передать актеру – исполнителю волшебной роли – те флюиды, которые исходили от нее.

Дочь моя поправилась и в какой-то мере пошла по стопам Александры Абрамовны. Она училась в Педагогическом на факультете с психологическим уклоном и неизвестно, как сложилась бы её жизнь, если бы не эмиграция в США. А там и мы с женой последовали за ней. Но перед отъездом в Америку мы побывали в Израиле, куда уехала семья Катаевых.

Эмиграция как реинкарнация, легко не проходит. В Израиле я увидел совершенно слепую Александру Абрамовну, да еще со слуховым аппаратом... Но суть ее оставалась прежней. Она писала книги, и это были удивительно интересные исследования об алие, они издавались и переводились! Вокруг по-прежнему Удивительной Александры постоянно собирались люди, нуждавшиеся в ее советах и помощи. Да, помощи! Даже в таком состоянии она была способна помогать другим... В первую очередь – своей семье, которая сплоченно окружала ее, как ветви ствол большого дерева. И – поразительно! – в их небольшой израильской квартире на первом этаже царила все та же стойкая, оздоровляющая атмосфера, словно доставленная без потерь из Москвы.

Вместо собаки Юнги теперь был кот Гешка. Как-то я решил пойти в синагогу, которая была где-то рядом. Обошел дом и остановился на небольшом пустыре, оглядываясь. Вдруг за спиной раздалось мяуканье. Обернулся – Гешка! Он степенно обошел меня и потрусил впереди, явно указывая дорогу. Через три минуты я оказался у входа в синагогу, а Гешки и след простыл.

Я рассказал об этом случае Александре Абрамовне. Она степенно кивнула головой.

– Ничего удивительного. Гешка всегда готов помочь. Он ведь член нашей семьи...

Сейчас, когда Удивительной Александры уже нет с нами, начинаешь не только понимать – чувствовать, что именно такими людьми крепится человеческая общность. Это не просто слова. Это трудная истина, которая тяжело усваивается, но требует познания и признания. Доктор Александра Катаева не была публичной фигурой, на которые сегодня повальный спрос. Она твердо знала свое предназначение, его и придерживалась. Такие, как она, неспешные, наполненные истинным содержанием люди – именно они определяют свое время и формируют то, что мы вкладываем в понятие «наш мир». Когда я и другие, входившие в «кружок» Удивительной Александры, вспоминают о ней, мы верим, чувствуем – да, наш мир существовал, и он будет продолжаться. Наверное, это и есть то, что создает Личность и то, что остается после нее на Земле...

Константин Бромберг
2006 г.

Воспоминания С.М. Хорош

Александра Абрамовна не была моим непосредственным учителем, не могу похвастаться этим. Тем не менее, сложилось так, что каждое общение с ней оставляло ощутимый след в моей жизни и даже способствовало совершению кардинальных поворотов в ней. И происходило это ненавязчиво, исподволь, поскольку ее влияние на меня осуществлялось не только и не столько на словесно-понятийном уровне, но было глубинным и выходило за рамки обычной человеческой логики.

Мы работали вместе в НИИ дефектологии, но в разных лабораториях. Я часто заходила в лабораторию обучения слепоглухих детей, с сотрудниками которой мы были связаны по работе и просто дружескими отношениями. Александру Абрамовну я тогда видела лишь изредка, мы не общались тесно, но я много слышала о ней и знала ее работы. Впервые наше близкое общение произошло, когда она по просьбе заведующей моей лаборатории Людмилы Ивановны Солнцевой взялась посмотреть мою кандидатскую диссертацию, которую я писала, будучи в аспирантуре психфака МГУ, писала, вымучивая, и успев возненавидеть все, что с ней связано. Александра Абрамовна быстро вынесла вердикт: «Здесь нужно все поставить с головы на ноги». Эта фраза явилась для меня сигналом к действию, на которое сама я не могла решиться: диссертация была торжественно сдана в макулатуру и впоследствии благополучно написана и защищена другая.

Когда в 1994-м году мы с семьей репатриировались в Израиль, я навестила Александру Абрамовну и Георгия Ивановича. В то время я думала каким путем пойти, чтобы проникнуть в местную дефектологию. «Забудь слово «дефектология», – твердо сказала Александра Абрамовна, – Открывается новый курс: работа с группой родителей. Запись уже началась. Иди туда». И будучи в стране менее года, практически без языка, я стала учиться, о чем ни разу не пожалела. С тех пор я стала относиться к Александре Абрамовне как к своему доброму гению. В любой момент я могла обратиться к ней и всегда получала четкий, ясный, конкретный совет.

Вспоминаются мои приезды в их с Георгием Ивановичем тельавивскую квартиру. Вот я сижу с Александрой Абрамовной за столом, она рассказывает что-то — о своем детстве, о работе в нашем Институте. Георгий Иванович заваривает на кухне чай, а потом садится с нами, и разговор течет так неторопливо, а тебя просто обволакивает спокойствием, доброжелательностью, чувством надежности и уверенностью, что все будет в конце концов хорошо. С восхищением я узнавала о литературных вечерах, регулярно проводимых в их доме, о группе дошкольников, с которыми Александра Абрамовна увлеченно занималась.

Однажды я поделилась с Александрой Абрамовной своей проблемой: у сына обнаружились трудности в овладении языками. И я была сильно озабочена поиском специальных средств обучения. «Оставь ребенка в покое!» – отрезала она. Какое счастье, что у меня хватило ума прислушаться к ее словам и понять, что моя излишняя тревожность, страх за будущее сына на самом деле отрицательно сказывались на нем и не давали разрешить проблему наилучшим образом. Слова Александры Абрамовны как-то сразу отрезвили меня, дали возможность успокоиться и затем прийти к правильному решению.

Общаясь с родителями, бабушками и дедушками своих маленьких подопечных, временами во мне вновь звучат слова: «Да оставьте же ребенка в покое!». И я вижу, что важно не столько то, что делают родители, а как, в каком состоянии души они при этом находятся.

Я безмерно благодарна судьбе за общение с Александрой Абрамовной, за ее большую душу, за атмосферу творчества, любви и духовности, которую она создавала вокруг себя и которой заражала окружающих. Да благословенна будет память о ней!

С.М. Хорош

Воспоминания Л. и Н. Бойко

С Александрой Абрамовной нас познакомила Елена Ивановна Морозова в 1984 году. И это событие стало самым значимым и, как мы убедились уже спустя годы, судьбоносным в нашей жизни и в жизни нашего сына Саши.

Саша родился в 1981 году. Не сразу заметили, что он не слышит (IV степень тугоухости).

До встречи на очередной комиссии в НИИ дефектологии с Е.И. Морозовой, мы уже прошли длинную череду разных кабинетов и специалистов, врачей и педагогов. Наслушались много неутешительного.

Саша рос вполне здоровым подвижным мальчиком. Занимались с ним у сурдопедагога по месту жительства. Но эти занятия выливались в пятиминутные сидения за столом, а затем Саша бегал по кабинету и занимался тем, чем хотел он, а не педагог. После таких «занятий» сурдопедагог неоднократно говорил нам, что Сашу нужно оформлять в интернат для глухих, который к тому же находился далеко от нашего дома.

Представьте себе нас, растерянных, убитых горем родителей единственного долгожданного ребенка. И такие мы попали на консультацию к Александре Абрамовне. И с первой же встречи с ней были потрясены тем, что наш совершенно неуправляемый сын сидел как привязанный за столом у Александры Абрамовны минут 40 и делал то, что она ему предлагала. Для нас это было потрясением. Никогда до этого мы не видели Сашу таким усидчивым.

После занятий с Сашей Александра Абрамовна была в полном изнеможении. Огромным усилием воли и педагогического таланта ей удалось удержать Сашу, но вывод был для нас неутешительный: ребенок сильно запущен в педагогическом плане и работа предстоит сложнейшая.

И, под руководством Александры Абрамовны, работа началась. Было очень нелегко. Порой казалось, что больших успехов мы не добьемся, но уверенность Александры Абрамовны в конечном результате вселяла и в наши души оптимизм.

Близилось время поступления в школу. Какую? Что мы на тот момент имели? Связной речи нет, с усидчивостью проблемы остались, речь считывает с губ с опорой на слуховой аппарат. Э.И. Леонгард, посмотрев Сашу в возрасте 6,5 лет, настоятельно рекомендовала не отдавать его в школу еще год, а лучше подготовить. Речь шла о школе в Москве для слабослышащих, в которую мы, жители Подмосковья, в те времена могли попасть с большим трудом.

Александра Абрамовна вынесла свой вердикт: идти в обычную общеобразовательную школу в этом году, со своей садовской группой (Саша ходил с ясельного возраста в обычные ясли и детский сад)! Он догонит своих сверстников благодаря своему интеллекту. Для нас, родителей, слышать это было радостно, но поверить в это было невозможно. А как убедить в этом учителей? Не убедить, но уговорить удалось. Опять нашлись добрые отзывчивые люди.

И ведь получилось все так, как предсказывала Александра Абрамовна! Саша стал одним из лучших учеников класса. Школу закончил с одной «4». После школы окончил МГТУ им. Баумана, факультет информационных систем управления. Сейчас работает в Москве по специальности.

Саша, к сожалению, плохо помнит Александру Абрамовну (последний раз перед отъездом ее из России мы виделись, когда Саше было 8 лет). А мы с благодарностью вспоминаем Александру Абрамовну очень часто. Этот человек был послан нам Богом! Страшно даже подумать, что было бы с нашим сыном и с нами, не случись эта встреча в далеком 1984 году с Александрой Абрамовной Катаевой.

Людмила и Николай Бойко

Обратная связь
https://museum.ikprao.ru/